Места: Восток
Смыслы: Via - est vita
В пяти минутах езды от центральных кварталов Найроби по улицам без фонарей гуляют зебу - горбатые коровы, завезённые из Индии; аптеки, куда вы заходите, чтобы купить профилактические лекарства от малярии, напоминают укреплённые пункты с железными решётками, по всему городу на заборах развешена колючая проволока, а чтобы зайти в туалет, расположённый в торговом центре - надо подвергнуться тщательному осмотру вооружёнными охранниками. Впрочем, недавние события показали, что это мало помогает, и в торговые центры вообще лучше не заходить, чтобы не стать жертвой безумных сомалийских пиратов или исламистов с гранатами.
Однако нам повезло: даже местные футбольные болельщики с вувузелами и флагом, торчащим из окна, лишь прокричали что-то дерзкое и устрашающее из своей машины, возможно - числящейся в угоне, и поехали на стадион. А может - на ограбление банка. Остальные прохожие не делали большого события, что повстречали двух белых людей, прогуливающихся по Найроби. Разве что кроме двух крепких парней в городском парке - от неожиданности они сказали "Джамбо, Мзунгу!" и пожали руки. Очевидно, за смелость. За два дня в кенийской столице, я видел представителей белой расы только в ресторане "Карнивор", где они поедали страусиные тефтели, крокодилятину и бычьи яйца. Остальные отсиживались по хорошо охраняемым отелям, ибо в Восточную Африку, в основном, прилетают не для ознакомления с урбанистической культурой. Только не я со своим давним другом с геофака - Александром Беляевым. Хотя, конечно, главной нашей целью были бескрайние равнины Серенгети, Масаи-Мара, Нгоронгоро... топонимы, которые с детства не давали покоя, а теперь до них оставалось несколько дней пути.
Мы были единственными белыми даже в нашем отеле "Кипепео". Но у нас не возникло никаких проблем, однажды мы даже вышли после захода солнца в близлежащую аптеку за малароном от малярии и нас никто не ограбил. Старт экспедиции по национальным паркам Кении и Танзании должен был состояться в более респектабельном и бронированном отеле "Бульвар" близ Национального музея, куда мы прибыли за три минуты до начала официального сбора. Первым, кто нам встретился в холле, был седовласый джентльмен, который вместе со своей супругой не знал, куда идти дальше. Затем в наше поле гравитации притянулась высокая стройная блондинка в очках. Она почему-то сразу прониклась к нам доверием и симпатией, несмотря на наличие молодого человека, который сразу же произнёс на ломаном русском слово "дружба", едва подав руку. Я перевёл ему на ломаный немецкий - "фройндшафт", заверив его в нашей полной лояльности, и попросил моего безумного попутчика Александра больше не повторять в разговоре выражения из порнофильмов, "Гитлер капут!" и не петь песню "Артиллеристы, Сталин дал приказ!", ведь у нас уже не было обид за 41-й. Тем более, Йенс оказался неплохим парнем, а про Карин я вообще молчу. Она получала второе высшее образование где-то под Берлином, хотела стать педиатром, 29 лет, 186 см роста, обожала произносить русские слова и просила научить ещё... Мы всё время старались вести с ней поделикатней, и не смотреть в её сторону слишком часто. Но как-то так получалась, что она всё время оказывалась рядом с нами, а на вопрос, что поделывает Йенс, Карин просила не переживать, ведь они и так уже полмесяца колесили по Южной Африке и наобщались вдоволь.
Саня выяснил, что надо идти в конференц-зал на втором этаже и все пошли за нами. Моё мнение, что в Африку нельзя тащить с собой женщин, особенно предлагая ночлег в палатках, разбилось о немыслимый мной ранее состав участников автопробега по африканскому бездорожью на суперзаряженном грузовике "Скания", приспособленным для перевозки 20 человек, их багажа, продуктов и полевой кухни по грунтовым дорогам с ферралитным покрытием.
В нашем отряде собрались три австралийские пары в достаточно зрелом, если не сказать - пожилом возрасте, парочка китайцев из Шанхая с новозеландским паспортом, канадец Санджив с анаболически раскаченными бицепсами, раза в два больше моих, и его молодая спутница, имя которой я даже не запомнил, белокурая фея Карин - будущий детский доктор - с хорошим парнем Йенсом, а также пышногрудая и круглозадая "барышня-крестьянка", как окрестил её Александр, Катарина откуда-то из Тироля, в сопровождении своего меланхоличного мужа, который постоянно пил пиво за обедом и ужином.
Помимо этих парочек в сборной мира присутствовали: гражданин Канады иранского происхождения Сид, по его словам - миллионер. При этом, ни разу не угостил пивом или водкой, хотя сам имел слабость к алкоголю и к русской культуре. Знал не только фамилии "Толстой и Достоевский", а ещё и Гончарова с Горьким, что заслуживало уважения. Перед этим совершил восхождение на Килиманджаро, уверял, что на вершине минус 20. Вообще, там должно быть потеплее, да и путь к вершине несложный, особенно, когда весь твой багаж несут портеры. Мы сразу поняли, с кем имеем дело, хотя он был весёлый и начитанный хитрый перс.
Абдул Мохаммед, полукровка из Сингапура, наполовину малаец, наполовину индус. Видимо, в путешествиях он больше всего любил выходить из-под контроля традиций и родителей. Не соблюдал предписания ислама, за ужином напивался с двух маленьких бутылок пива "Серенгети" и, входя в раж, любил спрашивать у нас про русские зимы пять раз подряд.
Был ещё один парень лет 23-х, обычно тихо сидящий в углу, которого Саня (сам - тот ещё персонаж) называл "убогонькой". В Масаи-Мара он оказался с нами в одном мини-вэне и я предложил поинтересоваться, откуда он и как его зовут, хотя бы ради приличия.
- Да он и по-английски-то не бельмеса! - авторитетно заявил Саня, махнув рукой.
Оказалось, что это Эд из Лондона.
Имя китайца лет 40 передать русскими фонемами достаточно сложно. Оно звучал примерно как "Ссс". Его благоверную звали попроще - "Тин" (произносится очень коротко).
Едва завидев даже самое банальное животное, вроде зебры или какой-нибудь антилопы, Ссс моментально вскакивал с места, максимально расширяя глаза, насколько позволял эпикантус и указывая супруге и всем остальным рукой: О! Топи! Тин, - топи! О!". "Тин, - хаинас, Тин!". Он был глазастый, этот Ссс, часто замечал животных прежде остальных.
Он знал кучу русских песен на китайском. Ссс постоянно хотел исполнять их с нами на свой мяукающий манер и просил жену зафиксировать этот исторический момент на камеру. Я даже подпел в паре композиций, чтобы составить трио теноров. Тин в это время исподволь одёргивала мужа за рукав, женщины почему-то всегда стесняются таких моментов, но Ссс не унимался и заводил "Подмосковные вечера", а мы ему отвечали "Интернационалом", чтоб капиталисты боялись. Надо сказать, что несмотря на все свои экономические успехи, было видно, что всё равно китайцы относятся русским, как к старшим братьям. По крайней мере, в бытовом общении. А австралийцы и канадцы, - слегка настороженно и даже с опаской, особенно когда мой безумный друг после ужина во время мытья посуды спел "Полюшко-поле", а выпив пару бутылок пива начал вспоминать славное советское прошлое, а потом в шутку заявил, что "мы вас ещё всех уничтожим". Все нервно посмеялись, лишь седовласый джентльмен Джим, который родился в Будапеште, продолжал спокойно записывать в свой блокнот, а его супруга - бойкая старушка, знавшая несколько русских слов - недовольно качала головой.
С нами ехали два отличных чернокожих парня - повар и водитель, которые с уважением говорили о русских вертолётах, ракетах и автоматах, а также наш предводитель Фрэнсис, который получал явное удовольствие от того, что он назначен "начальником экспедиции" с белыми людьми. Я и так не собирался давать никаких чаевых по её итогам, а теперь в этом не было ни капли сомнений.
Во время краткого знакомства я сообщил всем присутствующим, что почти не говорю по-английски, но всё понимаю, если что - по всем вопросам обращаться к моему личному фотографу и переводчику Александру. Таким образом, я был избавлен от излишних расспросов и избыточного общения, чтобы не отвлекаться на созерцании дикой природы. Хотя иногда я вспоминал школьные наставления мамы: "Учи немецкий, - пригодится". Сидя рядом с Карин, я понимал, что её слова имели некоторый смысл.
В 8 утра мы погрузились в мощный оверлендер и покатили к озеру Накуру.
Накуру
Через несколько миллионов лет здесь будет плескаться море, а пока мы ехали на грузовике вдоль Великой Рифтовой Долины к озеру Накуру.
Останавливаемся на смотровой площадке. В беседке сидит какая-то мощная фигура. Здоровенный бабуин вызывающе смотрит на нас, метит территорию и с важным видом удаляется. Настоящий мужик, альфа-самец. Рядом на камнях замечаем несколько самок с детёнышами. Нет сомнения, что их глазах он стал ещё более крутым, опустив несколько более разумных приматов по полной программе.
На озере Накуру можно встретить тысячи, десятки тысяч розовых фламинго, полыхающим облаком одновременно взлетающих в небо. Это настоящее царство птиц, но не в конце сентября. Видимо, фламинго в это время отдыхали где-то на соляном озере Натрон. Конечно, мы видели несколько, а также больших белых пеликанов, различных ибисов, цапель и египетских гусей. Вдоль берега цепочкой стояли марабу и высматривали, кем бы поживиться.
Нацпарк Накуру известен популяцией белых носорогов. По большому счёту, цвет их шкуры зависит от той лужи с грязью, где они валялись. А отличить белого носорога от чёрного можно по форме нижней губы. У белого она плоская, да и сам он крупней размером. И африканские особи были уж точно внушительней своих азиатских сородичей, которых мы наблюдали в непальском парке Читван. Встречаем одинокого охотника с метровым объективом, терпеливо выслеживающего добычу из джипа. Полная безопасность для людей и носорогов. Всё равно лицензию на их отстрел не дали бы сейчас даже лауреатам Нобелевской премии по литературе. А с браконьерством пытаются бороться даже такими странными методами, как спиливание рогов. Хотя, для меня более странными являются люди, уверовавшие в их чудодейственные качества.
День был солнечный, но после обеда как-то вдруг сразу собрались кумулятивные облака и полили конвективные осадки, как обычно на экваторе. Правда, нам сказали, что это первый дождь за полгода, и он довольно быстро закончился, выступив предвестником наступающего влажного сезона.
К месту разбивки лагеря мы приехали уже затемно и дождь полил снова. В последний раз до этого я ночевал в палатке, будучи ещё студентом геофака. Это как с горами: побывав в своей жизни лишь на высоте озера Рица на Кавказе, я сразу забросил себя в Гималаи. А здесь, после, можно сказать, детских походов по Центральной России - решил пожить в африканской саванне в палаточных лагерях.
Ещё пару раз я спал прямо под открытым небом в спальнике на Селигере и где-то в степях под Ростовом. Честно сказать, в своё время я мало хлебнул походной жизни, в отличие от моего друга Александра, который, по его словам, исходил с 20-кг рюкзаком Хибины, Приполярный Урал, Памир, Тянь-Шань, брал Ключевскую Сопку. Как он её "брал", я заметил ещё в Гималаях, когда он еле передвигал ноги на высоте всего 4 км, высунув язык. А теперь, в темноте и под дождём наш крутой походник не знал, как справиться с палаткой. Естественно, мы поставили её последними, даже старички из Австралии уже втаскивали внутрь вещи, а мы только сооружали каркас. На помощь пришёл их соотечественник Стивен - геолог, как выяснилось, и канадский перс Сид, который быстрее всех поставил палатку вообще в одиночку.
- Конечно, он только что Килиманджаро, наловчился с этой конструкцией, - сказал Саня. И обещал, что "завтра он ещё всем покажет!".
Утро в Накуру
Выпить пару бутылок после ужина с Сидом и австрийской парочкой была не самая лучшая идея. Вот и Карин косо взглянула на Йенса, когда тот поддался нашим увещеваниям выпить за дружбу между народами. У неё, конечно, были свои причины, сама она отказалась под предлогом употребления доксициклина от малярии. А вообще-то она предпочитала ромовые коктейли, что спровоцировало мою лекцию о "Флоридите" с "Бодегитой" с Хемингуэем в придачу.
Не самая лучшая идея это была потому, что ночью пришлось идти с фонариком в темноте к туалету, где по стенкам ползали огромные жуки, а в раковине жил здоровенный паук. И моё болезненное воображение уже представляло, как в нашу палатку за несколько секунд успел залететь рой малярийных москитов. Благодаря своей паранойе я взял с собой бутылку от белорусского кефира с широким горлышком, но её вместимости в 0,4 литра не хватило, и мне пришлось вылезать на улицу, кишащую насекомыми. Хотя, это было сильным преувеличением, и на третий день я уже преодолел все глупые фобии.
Утром мы собрали палатку предпоследними, это был заметный прогресс. К неописуемой радости "мистера Алекса" проблемы возникли у геолога Стивена, который помогал нам ставить её накануне.
- Не такой уж он крутой, этот геолог! - заявлял Саня. - Не то, что мы: геофак - всем факам фак!
Правда, он так и не смог объяснить, почему австралийские пенсионеры, китайцы и немцы всё равно нас опередили, хотя встали одновременно с нами.
После завтрака Алекс стал разгонять марабу, прохаживающихся между палатками. Он носился за ними по всему лагерю, веселя буржуазную публику. Марабу почему-то испугались и улетели, хотя спокойно могли долбануть его крепкими клювами, на их месте я бы так и сделал. Торжествуя, он встал на одной ноге и расставил руки, словно крылья, подражая изгнанным птицам.
Заезжаем на грузовике закупиться продуктами в город Накуру - четвёртый по величине в Кении. Близ супермаркета с вооружёнными охранниками всё очень чисто, цивилизованно и красиво. Мы с Саней прошлись минут 40 по окрестностям, где уже не было асфальта и полицейских, - однако солнечным утром мы не вызвали излишнего внимания у местных жителей, всего пару раз я краем уха услышал "Мзунгу" в наш адрес, уж не знаю, в каком контексте.
Около оверлендера четверть часа дружелюбный негр что-то ненавязчиво болтает о своём и попутно пытается продать нам панамки. Я показываю ему, что у меня уже есть своя цвета хаки, прошедшая Непал, но он твёрдо уверен, что мне нужен головной убор с изображением "Большой пятёрки". "Биг файф!", - с воодушевлением показывает негр. Да, конечно, мы знаем, залезаем в грузовик и держим путь на озеро Найваша.
Найваша
К обеду приехали в лагерь близ озера Найваша. Палатки разбили сразу. Нас попросили закрывать их, во избежание воровства и погромов со стороны верветовых мартышек. Днём раньше нас предупреждали о буйствах колобусов, но они вели себя смирно и на территории лагеря почти не появлялись, вероятно насмотревшись, как мой друг гоняется за марабу.
Снова резко набежали облака, засверкали молнии на горизонте. А у нас намечался небольшой пеший поход. Среди нацпарков Кении это редкая возможность прогуляться пешком по дикой природе, чтобы вас не сожрали представители семейства кошачьих или не затоптали слоны с носорогами. Правда, существовала возможность встретиться с буйволом или гиппопотамом, что тоже не напоминало весёлый пикник за городом.
Пока мы ехали на раздолбанной японской легковушке по шоссе, мы то попадали в сплошные потоки дождя, то выбирались в солнечные просветы. Свернув с дороги и проехав буквально пару минут, в непосредственной близости от себя мы увидели справа по борту жирафов, бродящих среди желтокорых акаций. А мы даже не въехали на территорию парка. Кстати, в давние времена аборигены обвиняли эти деревья в распространении жёлтой лихорадки, в связи с цветом их коры. Сейчас эта болезнь в Кении почти не встречается, сертификат о прививках в аэропорту у нас не требовали.
Внутри парка вы передвигаетесь плотной группой на довольно близком расстоянии от травоядных животных, и они мирно пасутся, изредка поглядывая на вас и соблюдая нужную дистанцию. А плотной группой надо ходить, потому что помимо безобидных зебр, жирафов, импал, газелей, гну, водяных козлов (которых наш гид забавно называл "вотобак", естественно, тут же став объектом звуковых пародий со стороны моего невоспитанного товарища), можно наткнуться на самца буйвола, которому вторжение гоминидов на его территорию не доставляет много радости. Буйвол заметил нас и настороженно глядел в нашу сторону. Мы обходим его стороной и приближаемся к озеру.
На озере мы встретили больших белых пеликанов, ибисов и цапель, а из воды за нами наблюдал бегемот. В принципе, днём ему нечего делать на суше, эти животные любят кушать траву по ночам, а в остальное время бесцельно торчать в воде. Однако погода была пасмурная и за сохранность своей нежной кожи ему не нужно было беспокоиться. Кто знает, что придёт в голову этому созданию, от которого в Африке гибнет больше людей, чем от всех хищников. Ближайшее дерево стояло в прямо в озере, а укрыться от возможного нападения можно было разве что в полуразрушенной хибаре на берегу. Однако наш проводник сказал, что всё нормально. В отличие от носорога, которому без всяких видимых причин могут не понравится ваша походка, манера одеваться или просто ваша видовая принадлежность, отчего он немедленно впадает в слепую ярость и бежит на вас сломя голову, бегемота больше всего бесит, когда вы стоите между ним и водоёмом. Если вы не будете так делать (или лезть в этот водоём купаться), у вас хорошие шансы не стать объёктом его агрессии.
На обратном пути нам показали в траве строй муравьёв на марше. Если бы они шли в наш лагерь, надо было бы проводить немедленную эвакуацию.
Перед выходом из парка мой неуёмный друг пошёл фотографировать жирафа и хотел приблизиться на минимальное расстояние. Жираф тоже от него убегает, как и все звери и птицы.
Возвращаемся в лагерь, огороженный колючей проволокой. После захода солнца по ней пускают ток. Рядом в озере живут бегемоты и по ночам выходят пастись на лужайке. В одном месте проход открыт. Мы идём туда выпить по бутылочке пивка, к нам присоединяется персидский канадец Сид. Около пристани с лодками в мусорном баке роются марабу. При появлении Александра эти падальщики предпочитают прекратить свои изыскания в помойке и ретируются. Через пять минут появляется негр в каком-то чересчур пёстром мундире, чуть ли не с орденами на груди и вежливо намекает, что для нашей безопасности нам лучше зайти обратно, пока не пришли гиппопотамы из озера. Сид берёт под козырёк и соглашается: "Да, мой генерал!", негр смеётся и закрывает за нами ворота с колючей проволокой.
В лагере висит волейбольная сетка, поэтому за ужином я естественно спрашиваю Карин, не играет ли она в волейбол. Было бы странно, если бы не играла, при её-то 186 см. Мы в шутку договариваемся встретиться у сетки в полпятого утра. Её друг Йенс при этом не повёл и бровью. Он был славным парнем, я ему по-хорошему завидовал.
Ночью я проснулся от каких-то хрюкающих звуков. Где-то поблизости явно ходили бегемоты. Но к этому добавлялся ужасающий храп моего друга. Я уже привык к этим концертам тувинского горлового пения, но за завтраком Карин меня спросила, как я это выдерживаю (их палатка была рядом), и почему я не пришёл играть в волейбол, ведь она меня ждала ровно в полпятого утра у сетки. Мне пришлось извиниться за столь неподобающее поведение, сославшись на не сработавший будильник.
Все последующие дни наша палатка постоянно стояла на отшибе. Саня уже не мог свалить всё на бегемотов, поскольку мы ночевали вне ареала их обитания. Наши попутчики просекли, что нельзя ставить палатку по соседству, где мистер Алекс храпит, "лайк хиппо".
Следующая остановка - Масаи-Мара.
Марабу роются в помойке:
Носороги и жирафы:
Центральный квартал Найроби:
Поделитесь им также в социальных сетях!
Пока никто не оставлял здесь комментариев.