Места: «Муза дальних странствий»
Смыслы: Помощь и служение
Этот город называют по-разному. Наверное, потому что к нему ведет множество путей, которые тянутся со всех концов света. По ним следуют странники разных национальностей, говорящие на разных языках, исповедующие разные религии и имеющие разные взгляды на вещи. Многие из них находят этот город как финальный пункт своего странствия. Это не удивительно: здесь для человека как нигде сконцентрированы возможности – самые разнообразные, включая и очень редкие, возможности, которые помогут тебе максимально раскрыться, преодолеть и сбросить то, что мешает тебе жить; понять, наконец, кто ты такой и зачем пришел в этот мир.
Было бы излишне задавать вопрос: «Чем славится этот город?»
Всем.
Обилием концертных залов - больших, малых и совсем крошечных, для вечеров-«квартирников».
Обилием различных салонов – художественных, поэтических, красоты, ювелирных и так далее.
Прекрасно организованной спортивной жизнью. Здесь можно заниматься физической культурой в самом широком смысле и на самом разном уровне притязаний.
Что касается науки и технического творчества, в городе говорят так: границы возможностей просто никому не известны.
Город не относится к числу перенаселенных мегаполисов, но тем не менее он занимает большую территорию, в нем построено множество зданий самой разной этажности, сложности и объема. Здесь находят свое счастье коллекционеры. Свои собрания они держат в специальных павильонах, вывозят на экспозицию в выставочные комплексы. Или открывают павильоны для свободного посещения. Например, коллекция локомотивов и железнодорожных узлов занимает площадь во много квадратных километров, собрание подводных судов размещено в искусственной бухте и снабжено удобными смотровыми площадками. Благо, что есть выход к морю.
Счастье – простое человеческое счастье – бывает и проще. Дом, сад-огород с гамаком и гараж со спортивным авто. В городе для такого вида счастья есть самые разные условия. Жилье строилось в непохожих ландшафтах – на террасах на склоне горы, рядом с песчаным пляжем или на обрывистом берегу моря, в окружении сосен или кипарисов. Творческая энергия, в этих условиях освобожденная и ничем не ограниченная, поражает самых искушенных ценителей.
Надо еще заметить: в городе активно работает самая большая в мире ассоциация домашних кулинаров, здесь самая развитая сеть дегустационных залов. Можно еще долго продолжать список творческих направлений.
Назовем этот город - Развитие. Это слово лучше всего отражает творческий дух, который в нем царит. Однако, очень немногие посвященные знают еще об одном смысле этого названия. Внимательное наблюдение позволяет заметить движение всего города по кругу вокруг оси, которая находится в точности на месте городской ратуши. За день вся городская площадка со всем, что на ней построено, поворачивается примерно на один градус.
За год город делает полный поворот. Не по кругу, нет. Своим движением он развивает спираль. Если наблюдателю прийти сюда через год, он увидит, что население города поменялось полностью. Теперь здесь живут и творят новые люди со своими уже дарованиями, со своими мыслями и целями. Прошлогодний город теперь не здесь.
Очень странная ситуация. Возникает вопрос: «А где же он?»
И тот город, и этот живут своей насыщенной жизнью – творят, поют, танцуют, конструируют и сочиняют. Только в один из них еще можно добраться земными тропами, что и совершили в свое время его жители, а во второй - уже все пришли.
Если присмотреться, дальше можно различить развитие не одной, а двух спиралей. Одна из них развивается вверх и теряется в сияющей вышине.
А другая спускается вниз – по-прежнему творит, достигает, созидает; и с каждым кругом краски становятся ясней, гуще, выделка изделий прочней и надежней, но при этом как-то внутреннее движение замирает – в том смысле, что становится ритуальным, монотонным, лишенным свободы. В конце, когда это движение совсем замрет, город и горожане превратятся в огромный музей восковых фигур, непревзойденный среди себе подобных.
Все, кто хотел движения, остались в другой спирали. Живыми.
Описать город Развитие точно – задача неразрешимая. Можно нарисовать схему – проще или сложнее. Дважды два четыре – простая арифметика. Интегралы и тангенсы-котангенсы – это уже сложнее. А есть разделы математики, в которых разбираются единицы.
Выше нарисована схема под условным название «Спираль» - в меру простая и в меру сложная. Она помогает нам понять, что же такое этот город. Но нельзя забывать: как бы мы ни усложняли и уточняли схему чего-либо живого, она останется схемой, никогда не станет самой жизнью.
В городе поселилось много людей – много тысяч. Не схем, а живых людей, похожих и непохожих друг на друга – они пришли из разных стран, у них разный возраст и опыт, разные дарования. Каждый их них уникален. Это утверждение остается верным, даже если горожан много, очень много, даже если они выстроились в бесконечный ряд. Ведь если представить перед собой абсолютную копию себя, разве можно утверждать: «Это тоже я!»?
Для творчества здесь необъятные возможности, и каждый человек проходит свой путь. Могут быть похожие пути, но каждый из них - единственный во всей Вселенной.
Две нити жизненных дорог встретились в городе Развитие. Они протянулись из разных концов света, здесь сплелись в одну линию, чтобы вместе устремиться в будущее. Имена путников – Штефан и Мэри.
Мэри?! Она тоже в этом городе!
Штефан узнал ее сразу, как только подошел к Центральной площади. Танцевальный ансамбль, объявивший три дня назад о своем создании, уже вышел на краткую презентацию. Артисты исполняли свой танец, успевая при этом подходить к прохожим и дарить каждому цветок орхидеи и пригласительный билет. Теперь все знают: ровно через месяц премьера спектакля.
Мэри невозможно не узнать! Она танцует как все – и не как все. В ее движениях есть неуловимая нотка. Ее можно узнать среди тысячи танцоров. А он узнает ее среди миллионов.
Они встретились однажды в Барселоне. Он приехал сюда со своим джаз-бэндом на съемки фильма. Когда селились в гостинице, в холле он столкнулся с ней. Не то чтобы они налетели друг на друга. Можно было спокойно разойтись, даже если в руках чемоданы, а за плечами рюкзаки. Они не налетели, а просто встали лицом друг к другу. Их взгляды перестали беспечно блуждать по сторонам. Она сказала: «Меня зовут Мэри». «А меня Штефан». Она улыбалась, а он смотрел на нее с высоты своего роста и хлопал глазами. Ее тут же заторопили: «Срочно в автобус! Одной тебя только и нет. Мы срочно выезжаем!»
Подготовка к свадьбе заняла всего три дня. В этом удивительном городе нужно только искреннее желание и творческое усилие, чтобы создать что-то красивое, необычное и запоминающееся. Был приглашен весь симфонический оркестр Штефана и танцевальный ансамбль Мэри. Сначала гуляли в парке, играя на ходу, пока не исполнили добрую половину своего репертуара – благо оркестр, как и все коллективы в городе, был совсем молодой, не больше трех месяцев, и репертуар его был невелик. Дирижер оказался неплохим наездником. Он управлял оркестром, сидя верхом на белой лошади. А для виолончелистов соорудили специальную платформу, запряженную тройкой. Танцоры как будто вышли без какого-либо плана, их пантомимы и танцы были чистой импровизацией. Парк занимал большую территорию и в тот день в нем было много посетителей. Про свадьбу потом говорили, что она стала самой многолюдной за всю историю города.
Счастливый брак! Такой же счастливый, какой яркой и необычной была свадьба. После своих репетиций и выступлений супруги спешили домой, чтобы быть вместе. Как прекрасно было их искусство, так красивы были и их отношения.
Проходили месяцы, семейная жизнь Штефана и Мэри становилась спокойней, уравновешенней. Можно было бы сказать ровней, но это выражение вызывало у Штефана недовольство и беспокойство. Казалось бы, что уж в этом особенного, все так живут. А Штефан замечал многое и многое ему не нравилось. В их жизни все больше появлялось бессмысленных ритуалов, а импровизации – бессмысленные, но зато живые – напротив, становились редкостью. Штефана беспокоил словарный запас Мэри – именно, запас часто используемых в разговоре слов. Ее речь - которая, как и все в ней, нравилась ему очень - становилась беднее с каждым годом. «Уравновешенность», столь нелюбезная духу Штефана, стала им замечаться не только в их семье, он отметил ее как норму в городском обществе.
На третьем году жизни в городе прохожие на улице перестали улыбаться друг другу, стало меньше спонтанных выступлений под открытым небом, даже в праздники. Штефан заметил, что стали чаще повторяться программы выставок и концертов прошлых лет.
Из города исчезали птицы. Сначала пропали певчие птицы, скворечники опустели: даже воробьи ушли вместе со скворцами. Горожане этого не замечали, а Штефан отметил: в этом году не видно даже ворон. Иногда где-то бродят или отсиживаются голуби, но они совсем больные. Наверное, это те, кто не смог улететь.
Штефан много размышлял об изменениях, которые он видел, о том, как вести себя, как налаживать отношения, как бороться, ведь происходящее вокруг говорит о движении к упадку, если посмотреть правде в глаза. Прежде всего он думал о Мэри.
- Сегодня три года нашему браку. Поздравляю, - Штефан раскрыл свои объятия.
- И я тебя поздравляю, - сказала Мэри, поцеловав Штефана в щеку и пройдя к вешалке, чтобы снять свою сумочку. – Я ухожу на занятия в нашей труппе. Ты же знаешь, сегодня четверг, я буду поздно.
- Я только что говорил о нашем дне!
- Стеш, ты же знаешь, мне нужно много работать…
- Два года вы танцуете одно и то же. Ты танцуешь еще лучше, чем вначале - это факт, но раньше я видел в тебе огонек, а теперь - увы – замечаю его все реже и реже.
- Ты сам говоришь: чтобы лучше получалось, нужно яснее пропевать свою песню. Нужно работать.
- Давай, я тебя отпрошу. Сегодня мы пропоем нашу песню, ясно и красиво. Пропоем ведь? А еще у меня приготовлен музыкальный подарок. Я исполню его для тебя у городской ратуши.
Пьеса, написанная Штефаном, была, пожалуй, лучшим его произведением. Но он все же был не вполне доволен ею, а именно финалом. Его это мучило. Особенно он был недоволен последней нотой, считал, что кода должна звучать не так, искал и не находил. А теперь, когда наступил их день, решил сыграть пьесу в таком виде, в каком она есть.
На Центральной площади было немноголюдно. Как и всегда в последнее время. Здание ратуши возвышалось посередине. Оно всегда напоминало Штефану штырек, на который сажали на старых проигрывателях виниловые диски. Ратуша всегда была закрыта. Но в этот раз дверь выглядела так, будто, стоит ее потянуть на себя, и она откроется. Штефан достал кларнет и посмотрел на Мэри. Она замерла в ожидании – ей вспомнились музыкальные подарки, поднесенные ей прежде, это всегда было чудесно!
Каждый раз музыка Штефана вызывала у нее ощущение утренней свежести, как будто она просыпалась в беседке, и птицы встречали ее. Мэри оказывалась в круге света, и обыденность пряталась в тени где-то за пределом этого круга, унося с собой запах воска. Она любила этот запах, но странно! - его соединение с тенью вызывало у Мэри какую-то неприязнь, смутную тревогу. Рождалась танцевальная импровизация, ясная и свободная, ее нужно будет отработать, потом, на репетициях. Но потом окутанная прозрачной и невесомой сетью обыденности Мэри ее забывала – Штефан, помоги!!!
Он хотел уже было заиграть, но остановился.
- Минутку! – Штефан, сам не зная зачем, взялся за ручку входной двери, и она отворилась. – Минутку! Я сейчас.
Он вошел в здание. Хотел размять пальцы, проиграть два-три пассажа на инструменте… На самом деле его просто влекло сюда, у него было чувство, что он должен понять что-то, самую суть ситуации этого города, загадку его, - и именно здесь он это поймет.
Внутри здания его встретил царящий пыльный полумрак и такая же давящая, господствующая тишина.
Посередине холла возвышалось что-то похожее на открытый колодец. Больше ничего здесь не было.
Штефан подошел и заглянул внутрь.
То, что увидел в колодце, поразило его. Напугало. Внизу располагался обширный зал с множеством людей. Это были жители города, многих он хорошо знал. Поразило его не столько это, сколько…
Через колодец открывался вид на самый красивый, самый искусно выделанный, совершенный в своем роде – музей восковых фигур. Это были люди, горожане. И в то же время, это были восковые куклы! «А ведь все мы шли сюда, потому что искали ответа на вопрос «Кто мы, и зачем мы здесь появились?»
Штефан посмотрел вверх. Он не боялся, что и там не найдет никакого просвета. Не поднимая еще головы, он был уверен, что такого не может быть.
Внутреннее пространство ратуши охватывал огромный свод. Это было не удивительно, ведь цилиндрическое здание ратуши венчал купол. Удивительным было то, что вверху он увидел просто небесный свод – чистое, ясное голубое небо. Как бы в подтверждение того, что небо не искусственное, высоко над зданием парила большая птица.
Штефан решительно развернулся и зашагал к выходу. «У нас есть выбор!»
Он заиграл свое новое сочинение. Он вложил в эту музыку всю свою любовь к жизни. Он писал ее для Мэри, чтобы разбудить ее от спячки, в которую она в последнее время все больше и больше погружалась. К этой любви теперь добавилась решимость. Нельзя превращаться в восковую куклу. Нет никакой неизбежности. Выбор есть!
Штефан заиграл, и его музыка стала пробиваться сквозь пространство, невзирая на то, чем это пространство заполнено. Наблюдатель, склонный к взаимоотношению с миром в магическом ключе, сказал бы, что звуки его музыки удивительным образом убивали вредных микробов и всякую нечисть. Да, несомненно, эта музыка несла в себе силу любви, ее свет разгонял тьму. Но магия и болезнетворные микроорганизмы здесь ни при чем.
Редкие прохожие почти все проходили мимо. Лишь немногие убавляли шаг, поворачивали свои головы в сторону музыканта, потом снова продолжали свое движение.
И только несколько человек остановились, глазами нашли Штефана, прислушались. И их взгляды потеплели.
Среди прохожих был музыкант, через плечо он нес футляр с музыкальным инструментом, размером немного больше скрипичного. Он вышел из-за фонарного столба, одного из тех, что были расставлены вокруг здания ратуши. Он смотрел на Штефана и внимательно слушал. Потом открыл свой футляр, и достал виолу-альт.
Штефан уже доигрывал финал своей пьесы, когда увидел альтиста, осторожно трогающего смычком струны своего инструмента.
Он решил повторить финал. Альтист заиграл с ним. Одно дело была его музыка, а другое – музыка Штефана, но партия альта удивительным, невероятным образом сочеталась с партией кларнета, добавляя в произведение еще больше силы и красоты. Музыка двоих поднимала над землей, раздвигала горизонты, отменяла силу гравитации и непреодолимость больших расстояний. Наконец, две линии сошлись в одной ноте. Это сдвоенное «ре» летело парой расправленных крыльев - как звук струны, натянутой от земли к Зениту. Сердце Штефана готово было обнять весь мир: вот таким должен быть финал этой пьесы!
Никто не заметил, что небосвод раскрылся как две створки купола обсерватории, а город Развитие как будто перескочил на другие рельсы…
Краски города посвежели, словно дома умылись, высоко в небе появилась большая птица. Только никто этому не удивился - потому что прохожие теперь были другие. Их стало больше, и никто не старался пройти мимо. Они стояли и внимательно слушали. Лица их светились радостью, ведь не часто дается человеку быть свидетелем рождения Прекрасного.
Штефан повернулся к Мэри, чтобы к своему подарку добавить слова. Подходящих слов не нашлось, только «я тебя люблю!»
- Я тебя тоже люблю, Стеш!
Штефан повернулся к альтисту. Его не оказалось на месте. И нигде вокруг его не было.
----------------------------
Картины:
- Андренус Ковелинас;
- Джиа Ма;
- Трини Шульц;
- Майкл Кербоу;
- Джиа Ма;
- Йохан Куллен.
Поделитесь им также в социальных сетях!